В некотором роде благотворительность является профанацией социальной справедливости в обществе. Приведу вам пример из жизни Генри Форда. Муниципальная больница города, где он жил, попросила у предпринимателя средства на реконструкцию. Форд был человеком не жадным, выделил средства. Через некоторое время представители больницы попросили средства повторно — не хватило. Форд ответил: «Стоп. Как я могу дать вам деньги опять, если вы не могли распорядиться первой суммой? Вы даже не знаете, сколько вам нужно средств!» Форд отказал представителям и принял решение взять эту больницу под свое кураторство. Вскоре он не только полностью реконструировал здание, но и сделал так, что больница стала приносить ему прибыль.
Первый поступок в этом случае — акт благотворительности, второй — нормальное, здравое решение помочь больнице. Поэтому я отношусь к благотворительности как к «прыщику» на теле общества — он бывает, но трудно сказать, что он полезен.
Другой вопрос, когда цель благотворительности — выручить, спасти кого-то. Но! Когда мы видим, кого она спасла, то мы видим, что социальная справедливость персонализирована и есть те, кому она не помогла из-за того, что была «пластырем» на теле. Не было бы пластыря, рана бы зажила.
Всегда трудно говорить о тех, кого не спасла благотворительность. Есть старая история: в одном местном храме стояла старая статуя. На вопрос о том, почему она такая потертая, посетителям отвечали: «Множество моряков, которым помогла эта статуя выжить в кораблекрушениях, приходят сюда, прикасаются к ней. Поэтому она такая». И только один посетитель спросил: «А где статуя для людей, которых она не спасла?»
Мы видим людей, которых «спасла» благотворительность, но не знаем о тех, кому она не смогла помочь. Люди привыкли видеть то, что просто увидеть и привыкли не замечать того, что сложно. «Простой глаз» видит только спасенных, но не погибших. У меня двойственное отношение к сомнительным акциям, направленным на помощь и дающим обществу успокоение, отодвигая его от кардинального решения проблемы.
Первый поступок в этом случае — акт благотворительности, второй — нормальное, здравое решение помочь больнице. Поэтому я отношусь к благотворительности как к «прыщику» на теле общества — он бывает, но трудно сказать, что он полезен.
Другой вопрос, когда цель благотворительности — выручить, спасти кого-то. Но! Когда мы видим, кого она спасла, то мы видим, что социальная справедливость персонализирована и есть те, кому она не помогла из-за того, что была «пластырем» на теле. Не было бы пластыря, рана бы зажила.
Всегда трудно говорить о тех, кого не спасла благотворительность. Есть старая история: в одном местном храме стояла старая статуя. На вопрос о том, почему она такая потертая, посетителям отвечали: «Множество моряков, которым помогла эта статуя выжить в кораблекрушениях, приходят сюда, прикасаются к ней. Поэтому она такая». И только один посетитель спросил: «А где статуя для людей, которых она не спасла?»
Мы видим людей, которых «спасла» благотворительность, но не знаем о тех, кому она не смогла помочь. Люди привыкли видеть то, что просто увидеть и привыкли не замечать того, что сложно. «Простой глаз» видит только спасенных, но не погибших. У меня двойственное отношение к сомнительным акциям, направленным на помощь и дающим обществу успокоение, отодвигая его от кардинального решения проблемы.
